Часть 2: флекс-движение набирает силу. флексизм и московский андерграунд 70-80-х.

Первым очаровывающим моментом, связанным со словом "флекс", является таинственно- красноречивая графика. Графический флекс-стиль взялся, вроде бы, ниоткуда: телефонные закорючки, лекционные почеркушки... Но в культурно-временном пространстве не бывает ничего случайного: очевидно, что почва для появления в России конца ХХ века новейшего напраления беспредметной графики была подготовлена мастерами русского же Авангарда в начале этого же самого века. Хотя Котов и не любит слово "авангард" ( у него оно ассоциируется с подростковой нечистоплотностью и прыщавым эпатажем ), Кандинского он уважает - особенно потому, что тот предсказывал появление беспредметного графического языка.

Действительно, флекс - "языковат". Но первоначальные попытки сформировать на базе единичных флексистских пиктограм азбуку эмоциональных состояний не систематизировались. Здесь важно то, что самый порыв и даже конкретный личностный смысл "зафлексовываемой" ситуации часто-таки является вполне однозначно воспринимаемым, но он не становится основой для трансляции опыта другого флексиста.

На первый взгляд - это контра. Ежели флекс беспредметен, то какие тут, к чёрту, могут быть человечки? Однако не так уж наивно это сравнение. Язык "отвлечённых форм" в виде сочетаний геометрически правильных фигур вполне исчерпал себя уже у Малевича. Супрематизм требовал перехода к идеальному плану, воображаемым объектам. Картины Малевича служили лишь подсказкой новому видению: ценность его картин сводится не к сумме материально зафиксированных авторских движений красящей кисти ( зачастую достаточно неточных и небрежных ), а к определённой последовательности возникновения концептов восприятия. Период "Чёрного квадрата" сменяется "Супрематизмом духа" и "Белым квадратом" - дематериализацией категории прекрасного. В конце концов, Казимир Малевич требует отбросить растрёпанную кисть ради отточенности пера и текстуально творить концепты. Таким образом, путь "отвлечённости" был пройден до конца. Говоря о Флексе, мы скорее будем использовать словосочетание "внимательность форм ". В свою очередь, флексизм отказывается и от той доли условности, которую в беспредметику привносит плакатный геометризм - никакой правильности, прямоугольно-округлости в случае одной флексемы или их сочетания не должно быть - таков канон, который утвердился лишь с годами. Флексизм отменяет гештальтистский "закон хорошей формы": вовсю ведётся борьба с ним как с базисной стереотипизацией восприятия. ( Видеть повсюду правильные фигуры, складывающиеся из случайных точек треугольники-квадраты - это ли не обречённость современного перципиента? )

Использование какой-либо конвенциональной атрибутики - символов, силуэтов, знаков, правильных контуров и линий флексизмом отрицается. Флекс ближе всего стоит к школе абстрактного экспрессионизма Кандинского (и к французской школе) - с той важной поправкой, что ортодоксальный флекс-график отрицает разноцветность, штриховку и мазки: чётко очерченное и сплошь закрашенное пятно на максимально контрастном фоне - вот как должна выглядеть отдельно взятая флексема / флексоид.

Флекс по праву может считаться натуральным абстракционизмом: ни Котов, ни Сергеев к моменту зарождения ФД не имели специального образования в художественной области. Одно предание гласит, что они учились в одной школе на проспекте Вернадского, другое - что они познакомились в психушке, когда косили от армии. Так или иначе, эти молодые люди не очень сильно были озабочены созданием эстетической идеологии, их больше занимал флекс- процесс: переписка, графика... Они очень серьёзно относились к приснившемуся дару - слово "флекс" писали на всех доступных поверхностях, даже на резиновых поручнях эскалатора где- нибудь на Ленинских горах. Флекс проникал в разные сферы тогдашней жизни молодых советских граждан: ФС-ки стали коллективной забавой общежитий и связующим звеном семейной дружбы.

Постепенно, с наступлением 80-х, жанр ФС стал достоянием той части молодого (духом) населения Москвы, которая, благо застойный строй позволял-оплачивал, вела образ жизни свободных художников: вечных студентов и аспирантов ( плюс - даже научных сотрудников). Несмотря на кажущуюся близость к тогдашней богеме, флексизм не становился в позу бульдозерщиков, не бравировал своей (глубинной) оппозиционностью.

Флексизм, несмотря на свой андерграундный дух, является продуктом того свободного времени, что возникало внутри общественного времени жизни того самого, с десятилетиями всё основательнее удаляющегося от пролетарских корней, простого советского человека. С другой стороны, флексизм не выпячивала какая-либо разновидность (усугубившейся с диссидентством) интеллигентизма и рафинированности. К примеру: ни Котов, ни Сергеев университетов не кончали - и по нашим данным вообще не имеют какого-либо наукообразного высшего образования . Котов по образованию фармацевт, Сергеев, уже будучи флексистом, пошёл учиться сначала на краснодеревщика ( вместе с Бельским), а потом и вовсе - на художника.

В силу того, что большая часть ФС-ков того периода утрачена (вне пределов знакомо- досигаемости) мы не можем судить о всей широте размаха ФД в ту пору. Переписка во ФС-ках ведётся на любые темы: будучи по природе самиздатом, флекс-пресс не боится цензуры, сюрно хохмит о современности, вспоминает буржуазных философов (вклеивая даже фрагменты их текстов и портреты, найденные в мусорных ящиках журфака МГУ), но главное - обсуждает свою собственную судьбу в сложившейся ситуации, чему систематически способствует Котов. Не смотря на то, что , согласно бесконечным рапортам Котова о кончине/начале очередного периода, ФД перманентно находилось в "бессмертном" ( ни туды - ни сюды) состоянии, каждый новый сборник привлекал новых авторов, среди которых ( как узнавалось позже ) отыскиваются талантливые журналисты, писатели, философы и художники. Сергеев принадлежит к последним: год за годом он совершенствовал свою технику, а после полученного им образования и вовсе решил поставить флексизм на профессиональную ногу. Уже упоминавшийся выше флексист 1-го поколения Бельский также оказался профессиональным художником- абстракционистом: им была разработана технология проецирования флекс-слайдов на ватман и расцвечивания внутренностей обведённых там контуров. Полученные таким образом абстрактные полотна неплохо продавались. Единственно верным традиции флекссборничества оставался Котов: он не поддавался на коммерческие уговоры Сергеева, в которых фигурировала кругло-зелёненькая сумма, вследствие чего, уже в районе 90-х произошла историческая ссора и последовавший за ней развод папы и мамы.